Объем 180 страниц
Судьбы людские
В повести рассказывается о жизни нескольких поколений. Автор с подкупающей достоверностью и глубоким философским подтекстом повествует о переломных, зачастую трагических событиях уральской глубинки; рассказчик почти с документальностью летописца излагает жизненные перипетии своих героев. В повести воссозданы исторические картины русской старины, передан колорит деревенского уклада, характерный язык персонажей. Главное достоинство книги – ее глубокий смысл. На обложке картина И. И. Шишкина “Полдень в окрестностях Москвы” (1869 г.).
Описание книги
Дата выхода на Литрес:
03 марта 2020 г.
180 стр. 17 иллюстраций
В повести «Судьбы людские» рассказывается о жизни нескольких поколений Устюжаниных, жителей уральской деревни «Княжий двор». Автор с подкупающей достоверностью и глубоким философским подтекстом повествует о переломных, зачастую трагических событиях уральской глубинки; рассказчик почти что с документальностью летописца излагает жизненные перипетии своих героев.
Творчество Александра Чебыкина характерно скрупулезным, бережным обращением с реальными событиями в людских судьбах, в истории государства Российского.
Свидетельства живых участников, героев прошедшей эпохи – бесценны, их значимость год от года возрастает. Важны рассказы о героическом прошлом нашей Родины, о мужестве советских воинов при выполнении интернационального долга в Афганистане.
Главное достоинство книги – ее глубокий смысл, а в конечном счете – право на читательскую аудиторию.
Литконсультант сектора прозы Краснодарского краевого отделения Союза писателей России Б. Т. Бендерюк
Калине Чебыкину за участие в передаче пугачевским повстанцам шести пушек объявили приговор – ссылка на поселение. Калину привезли на косогор верхом на лошади с мешком на голове, чтобы не запомнил дорогу.
Оставили лопату, топор, пешню, соль, серные спички, полмешка ржи и котомку сухарей.
Кругом на десятки километров простирался лес, где-то далеко на востоке вниз по реке поднимались над лесом дымки. Вершина косогора была голой, с несколькими кустиками можжевельника.
Калина – долговязый парень, лет двадцати пяти, с тонкой шеей, но крепким торсом, с оспинками металла на лице, светло-голубыми глазами, русоголовый – осмотрелся. Спуски на восток и юг были круты, на запад – положе, позади поднимался увал. На разном уровне из-под вершины угора били ключи. Выбрал западную сторону. На гривке, под липой, вырыл землянку. Хотелось, чтобы на закате, сидя на завалинке, солнышко упиралось в грудь.
На южном и восточном склоне выжег лес и у каждого пенька, отгребая золу, пешней наделал лунок, побросал зерна ржи и присыпал теплой после дождя землей. Таскал воду липовым ведром и поливал всходы. В середине лета у каждого пенька можно было нажать огромный сноп ржи. До свежего урожая питался, чем мог. Ставил силки, ловил в густой траве тетеревов, в речушке ловил рыбу мордой, сплетенной из ивовых прутьев. К осени был со свежим хлебом. По первому снегу пошел искать ближайшее жилье.
Перейдя речушку и пройдя по глубокому оврагу вверх, вышел на косогор, увидел впереди вспаханные поля, покрытые тонким снегом, справа, у кромки леса, две группы домиков на расстоянии друг от друга чуть более километра. Зашел в первый дом, хозяева были дома, солили капусту. Рассказал о себе. Посудачили. Хозяин, рыжебородый старик, пояснил, что знает обо всем этом. Еще осенью пристав предупредил, кто поселен за Илимовой горой, на Верхнегорском угоре.
Сказали, что та сторона относится к Григорьевской волости, а эта к Карагайской. Во дворе сука играла с двумя крупными щенками. Попросил пятнистого. Дед обрадовался – внуки оставили двоих, а куда их сейчас, на зиму глядя. Назвал его Дашей, хотя это был кобель, он верой и правдой служил ему долгие годы.
Вернулся домой, прибрал зерно, подпер дверь и отправился искать дорогу в село Григорьевское. До деревни Кобылий мыс шел чащобой, а далее была ладная дорога. Нашел в селе пристава, объяснил кто, тот сказал: «А мы думали, что ты убег». На что Калина ответил: «Куда бежать, на заводе знают, что мне ссылка, родители давно умерли, родня из заводского поселка после восстания разъехалась кто куда».
Пристав посоветовал: «Женись, заводи детей, раз ссыльный, то налогов с тебя никаких, выкорчевывай, очищай лес, делай пашню и живи».
Зиму проработал на медеплавильном заводе. К весне потянуло на свой косогор. На заработанные деньги купил лошадь, кое-какую сбрую. Сам был мастер на все руки. Соорудил плавильню и кузню. Руды на горе, в лесу было полно. Наделал инструмента. Рядом с землянкой, у ручья, срубил новый дом. Но с женитьбой дело застопорилось. С округи девки не шли, знали, что ссыльный, боялись. На пятом году, когда стукнуло тридцать, весной приехал на базар, в Карагай.
Увидел, как пьяный, с реденькой бороденкой, подслеповатый мужик вожжами по лицу стегал свою молодую, полногрудую, красивую жену, костерил ее при всех. После чего связал бабе руки сзади, запихнул на возок, а сам подался в бражную. Какая-то сила подтолкнула Калину, подбежал к телеге, припал к бабе и тихо сказал: «Поедешь ко мне?» Она взглянула на него и увидела в его глазах доверие и отчаяние. Ответила: «Развяжи руки, где твой воз?» Калина схватил в беремя, пронес меж возов к коновязи, где стоял его Серко. Приподнял, посадил впереди облучья и рысью выехал с ярмарки. Когда съехали с езжалой дороги на тропу в березняк, Калина спросил:
– А меня Калина.
Жили душа в душу.
III. Печали и радости
Рожала Устинья каждый год сыновей, но все рождались мертвые, может, от того, что первый муж-изверг сильно бил ее, а может, что другое, только на десятый год родила крепкого здорового парня.
А сама слегла и больше не вставала, а через год ее не стало. Калина растил парня один, малого кормил через рог коровьим молоком да пресной брагой. Федос вырос на загляденье: крепким, сильным, красивым. У Федоса рождались тоже только парни, из двенадцати до совершеннолетия дотянули только трое: Григорий, Михаил, Иван. Иван был последним, вымахал – косая сажень, два с половиной аршина без двух вершков. Голубоглаз, вихри, как сноп ржи, силищи неимоверной. На мельнице хватал два шестипудовых мешка подмышки и тащил их по мостикам наверх, для засыпки. Когда подрос, то отцу заявил: «Не хочу жить в дымной избе, срублю себе, как у писаря в селе». И сладил избу десять на десять с большими окнами, огромной печью посередине, железной трубой. Для нижнего оклада навозил лиственницу, и через сто пятьдесят лет, когда пробовали распилить эти бревна, от зубов пилы «Дружба» летели искры. Дерево закремнело. Когда весной во время пахоты отец не стал давать лошадь, то он привязывал десятиметровые бревна к передку телеги и таскал их с горы из леса. Если на Троицу, когда парни выходили стенка на стенку и на кулаках проверяли силу и удаль, втесывались пьяные мужики и начиналась беготня с кольями, то бежали звать Ивана, чтобы унять и успокоить буянов. Иван брал витень с длинным ременным опоясом, широко размахивался по ногам, резко дергал на себя и сразу два-три мужика падали навзничь. Кто-нибудь кричал: «Иван пришел!» Свалку как ветром сдувало. Кто прятался в крапиву, кто застревал в огородном прясле, помоложе белкой взлетали на липы и березы. Иван становился посреди хоровода и просил: «Ну-ка, девоньки, во лузях». С полчаса шел хоровод, но какое веселье без мужской половины. Иван понимал это, махал рукой, хоровод раздвигался. Иван зычным голосом: «Ну, где виноватые?!» Из-под рассадников, из-за углов подходили к Ивану, били земной поклон, просили прощения. Зачинщиков свары Иван знал, обычно это были одни и те же мужики.
Моей однокласснице, возлюбленной
жене, другу – и все в одном Человеке
Инне Михайловне, которая терпит меня
уже более полувека, разделяя все
горести и радости совместной жизни
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Среди отправлений человеческой
души есть и низменные: кто не знает
и этой ее стороны, тот не может
сказать, что знает ее до конца».
М. Монтень. Опыты.
Моральные ценности в эпоху дикого капитализма в России так стремительно девальвируют, что некоторые животные выглядят добрее и благороднее человека. Впрочем, судите сами.
Как-то младший сын пригласил нас с женой в один из подмосковных отелей. В парке, на радость отдыхающим, бродили олени. Выходя на прогулку, было принято подкармливать красивых, грациозных животных, ставших ручными из-за благожелательного отношения к ним.
Обычно хлеб им давали на открытой ладони. Любящий всевозможные эксперименты сын предложил усложнить задачу, и попробовать дать хлеб в согнутой руке. Честно признаюсь, пошел на это с опаской. Но был буквально ошарашен, когда олень, не сразу, а с нескольких попыток мягкими губами добрался до лакомства. Сложилось впечатление, что он старался изо всех сил не нанести хоть какой-то вред, да что там вред – малейшее неудобство протянутой руке. Когда же хлеб был и вовсе зажат в кулаке, то обиженное животное с такой укоризной посмотрело на обидчика, что кулак разжался сам собой.
Мне стало так стыдно, как будто я обманывал ребенка. Действие оленя было не насильственным, а скорее ласковым упреком. А ведь ему ничего не стоило добыть лакомство силой. В этом случае перевес был бы явно на стороне животного, явно превосходящего человека по габаритам и силе. Какой-нибудь дикий кабан точно бы бросился в атаку. У благородного оленя и помыслов подобных не возникало.
А теперь сопоставьте его поведение и поступки людей в другой истории, тоже реальной.
Из-за нынешних условий жизни подавляющее большинство пожилых граждан России преждевременно теряют здоровье, становятся обузой для родных и близких. Даже обеспеченному человеку трудно переносить собственную беспомощность. Что же говорить о тех, чье содержание и лечение тяжким бременем ложится на семью. Не всякий представитель среднего класса способен выдержать материальную ношу в нынешний период «бесплатной медицины». Когда же у родственников нелады с моралью, то стариков просто сживают со света. Причем и в том случае, а, может быть, и потому, что они худо-бедно обеспечили свою старость.
На моих глазах разворачивались драматические события у соседей по дачному участку.
Долгое время дочь убеждала братьев и сестер, что их матери будет лучше всего оставшиеся годы жизни провести у нее в благоустроенной квартире в столице, а в летнее время на свежем воздухе, за городом на даче.
Как выяснилось, вовсе не любовь, а стремление завладеть накоплениями пожилой женщины лежало в основе притворной заботы одной из сестер. Остальные члены семьи по той же причине, не хотели отпускать далеко от себя состоятельную родительницу.
Тем не менее, первый этап борьбы за наследство выиграла наша соседка, забрав к себе мать. Каково же было разочарование, когда та вовсе не поторопилась расстаться со своими сбережениями, интуитивно понимая, что после этого вряд ли кому будет нужна. Началась подлинная травля престарелого человека, в которую, кроме дочери, включились зять и внук. Все обитатели улицы стали свидетелями душераздирающих скандалов. Общество пыталось стыдить распоясавшихся охотников за наследством. Какое там! Непотребная брань переносилась с человека, обманувшего их ожидания, на добровольных защитников.
Доведенная до отчаяния женщина просилась в дом престарелых. « Любвеобильные» родственники были категорически против. Для нее установили настоящий тюремный режим, чтобы она не только не смогла связаться с другими родственниками, но и пожаловаться соседям, которые пытались на первых порах подкармливать ее.
За короткое время довольно упитанная женщина превратилась в костлявое существо, вздрагивающее от каждого громкого звука. Жизнь, превращенная в ад, продолжилась недолго.
Сразу после смерти бабушки у внука появился довольно дорогой мотоцикл, который он много лет выпрашивал у родителей, а дочь с мужем начали строить новый дом. Семья сумела добраться до вожделенного наследства.
Но судьба жестоко отомстила тем, кто свел пожилого человека в могилу. Теперь, насмотревшись на отношение родителей к бабушке, сын ни во что не ставил их. Бумеранг, запущенный в страдалицу, вернулся, чтобы окончательно разрушить человеческие отношения в семье. Неуважение к старшим в одном поколении возросло во много раз в следующем. Достигнув материального достатка, люди превратились в моральных уродов.
Данный случай – точное отражение процессов, которые возникли в нашем государстве в 90-е годы и продолжаются поныне. Отличие лишь в масштабности явлений. Так не слишком ли высока цена добытого неправедным путем наследства, как в отдельно взятой семье, так и в тех, кто участвовал в мошеннической приватизации наследия, созданного трудом предыдущих поколений?
И не стоит ли им поучиться доброте хотя бы у оленей?
«Только малая печаль говорит,
Неумело открыв бутылку шампанского, жених облил невесту и немногочисленных гостей на свадьбе. Маленький казус не испортил настроения ни Кириллу, ни его знакомым. Ничто не могло омрачить их вступление во взрослую жизнь.
Два друга по медицинскому институту, Кирилл и Алексей, были подающими надежды хирургами и получили работу в престижной московской больнице. Оба сразу окунулись в напряженный ритм больничного конвейера под руководством своего наставника – хирурга с 40-летним стажем.
Простые и сложные операции следовали одна за другой. Нередко друзьям приходилось делать их вместе. Как-то незаметно для них, но вполне зримо для окружающих стало выявляться преимущество Кирилла. То, что удавалось ему, оказывалось не по силам Алексею. Упорство Кирилла, обретенное во время дальних походов вместе с отцом в Белом море, унаследованное от него умение быстро принять единственно правильное решение перед надвигающейся бурей, помогало справляться с неожиданными ситуациями, возникающими в ходе операции.
